Кисловский Юрий Рафаилович родился 27 июля 1927 года во Владивостоке. Отец его – Рафаил Николаевич был в свое время крупным специалистом в области теплотехники, служащим Императорских железных дорог. В 1937 году был репрессирован. Мать – Надежда Михайловна – учительница гимназии. После ареста мужа Надежда Михайловна с сыном срочно уехали из Владивостока и обосновались в подмосковной Клязьме.
С детства у Юрия было слабое зрение, но именно с самых юных лет любимым занятием стало чтение. После окончания школы Юрий поступил в Московский педагогический институт на литературный факультет. В юности он писал стихи, но в редакции «Молодой гвардии» посоветовали заняться чем-нибудь более полезным и безопасным. Забрав документы из пединститута, он подал их в Библиотечный институт имени Молотова и в 1951 году блестяще его окончил. Ему предлагали заняться наукой, остаться заведовать кабинетом Библиографии института. В 1951 году после окончания института по распределению прибыл в Канск, в библиотечный техникум пре-подавателем библиографии.
В город Юрий Рафаилович прибыл почти одновременно со своей будущей женой. Евгения Константиновна Попова до войны окончила Ачинский педагогический техникум, а после войны – Ленинградский библиотечный институт.
Юрий Рафаилович понимал, что приехал в старинный город Сибири, который сам по себе – город-памятник. Но гражданские вихри первой половины XX века разметали наследие прошлой эпохи, и Кисловскому выпало в послевоенные годы восстанавливать сибирскую литературу, в основном Енисейской губернии и Красноярского края, по крупицам собирать единичные тексты. Ряды сибирских писателей заметно поредели в период с 1920 по 1938 гг., имена многих были вычеркнуты из энциклопедий, а книги уничтожены. Он сделал почти
невозможное – составил полную библиографию писателей Красноярского края. Именно тогда, вчитываясь в произведения сибиряков, всей душой полюбил и сибирскую литературу, и сибирскую природу. Полвека спустя, в одном интервью он признаётся, что любимыми писателями для него стали Николай Устинович и Алексей Черкасов.
Работа по составлению библиографии сибирской литературы вывела Ю. Р. Кисловского на краеведение, и он начал работу азартно и методично одновременно. Благодаря его изысканиям стали известны многие страницы истории города и района, биографии удивительных людей, неразрывно связанных с историй города.
А в начале семидесятых годов его большой любовью и большой работой стала Канская лесостепь, а точнее – её топонимика. Это не было профессиональной обязанностью преподавателя техникума, но стало главным делом жизни, которому он отдал все силы, знания и талант учёного. Топонимика – наука, изучающая имена собственные географических объектов. Юрий Рафаилович шутил, подчёркивая, что топонимика от слова «топать», быть везде, видеть. Но с грустью признавал:
– Но я этого не сделал. Мои тропинки по книгам, словарям, справочникам.
И рассказал, как начались его изыскания: в 1968 году пошёл в библиотеку проверять практику студента, библиотекарь предложила почитать топонимический словарь, знала, что он занимается краеведением. Так состоялось начало как топонимиста. В 1970-м он сделал рукописный словарь, в 1979 году библиотека выпустила его библиографический указатель по топонимике, а в 1995-м вышел словарь в Канской типографии.
Ни тогда, в начале семидесятых, ни теперь в университетах Сибири топонимикой широко не занимались и не занимаются. Самым
крупным топонимистом был профессор Уральского госуниверситета А. К. Матвеев. Судьба их счастливо свела однажды, и его труды очень помогли Кисловскому в работе. В начале 60-х годов Матвеев был в экспедиции в Канске, но Юрия Рафаиловича разыскал совсем с другой целью – ему нужны были письма дореволюционных лет. Писем таких не было, они поговорили о книгах. Матвеев тоже оказался скромнейшим человеком и назвал себя только по фамилии, а Кисловский не стал переспрашивать и не понял, что это тот самый профессор из Свердловска, которому он писал письмо. Уже позже узнал, что экспедиция в Канск состоялась по изучению камасинской топонимики.
Юрий Рафаилович написал вдогонку письмо и быстро получил ответ. Профессор сказал, что топонимикой больше заниматься не будет, слишком большая это работа, но он собрал большой материал по тюркоязычной разговорной речи с последними камасинцами в Саянском районе, рассказал о студентах, участниках экспедиции, которых он прочил в топонимисты. А Кисловскому порекомендовал целый ряд литературных источников, но предупредил, что это слишком редкие книги и достать их трудно. Тогда Юрий Рафаилович обратился в городскую библиотеку, по МБА очень быстро сделали запросы в Красноярск, Новосибирск и Томск. И в Томске обнаружили доклад Матвеева по итогам экспедиции. Этот материал дал возможность Кисловскому начать топонимические исследования по-настоящему.
В 1994 году он прочёл книгу Матвеева «Неройки берегут Урал». Неройки – это скалы, горы.
– И в этой книге мне вдруг почудилось много общего между топонимикой нашего района и края и финно-угорской. На языке мари, например, есть название «шошь», «ярша», «янга», очень похоже на наши «шушь», «ирша». И тогда я обратился опять к Матвееву, написал большое письмо, рассказал о догадках. И он ответил: не ищите языки
поодаль, изучайте свои, тех народов, которые жили здесь. И дал методику опознания речных терминов разными народами. В последнем очерке моей книги это есть. Приходит, например, племя маторов и называет речку Джа. Потом на это место приходят камасинцы и слева, в начале слова, ставят свое название, получается Баджей, Бижда. Древние сибиряки очень ревностно относились к охране своей топонимики. За много веков они могли бы полностью стереть старые названия, заменить их своими, но не сделали этого. Сначала у народов была примитивная топонимика, озеро они называли озером, гору – горой. Для нас это звучит по-разному, потому что разные языки. А потом народы стали искать красоту в природе. И закреплять её в названиях. Себя вне природы они не представляли, потому берегли её. Например, камасинцы берегли лес, они не строили из леса, использовали только сухостой для костров, – рассказал Юрий Рафаилович.
Работы профессора Матвеева, а также иркутского исследователя М. Н. Мильхеева помогли Кисловскому найти свой ключ, с помощью которого он расшифровал многие названия. Много десятилетий в Канске при толковании названия реки Кан опирались на легенду о битве местных народов с монгольскими завоевателями в 13-14 вв. Дескать, такая битва была, что вода в реке стала кроваво-красной. На древне-тюрском «кан» означает «кровь». Уже имея свой топонимический ключ, он доказал, что «кан» – производное от «ганг» и с санскрита переводится просто «река».
Результаты своих находок Юрий Рафаилович публиковал в городской газете «Власть Советов», а в 1995 году при поддержке Канского педагогического колледжа и лично директора А. Л. Андреева в Канской типографии вышла книга «Откуда пришли названия? Опыт топонимического словаря». Несмотря на достаточно внушительный тираж – 1000 экземпляров, книга быстро разошлась, вызвав огромный интерес среди учёных, педагогов, студентов и просто интересующихся
историей и топонимикой людей. А дополненное издание словаря «Почему так названы?», вышедшее в Красноярском книжном издательстве тиражом 300 экземпляров, стало вообще библиографической редкостью.
– Мне главное – чтобы читали. А если ещё напишут отзывы – это самая высокая награда. Я для того писал, чтобы люди задумались о себе и о времени, смогли представить, как мигрировали народы в веках – говорил Юрий Рафаилович.
На вопрос: «Что значит для вас Канск?», отвечал:
– Меня город интересует, прежде всего, с исторической точки зрения, как краеведа. Канск имеет необычайно богатую историю, которая ещё ждёт своих исследователей. Обидно только, что мы не бережём своё историческое и культурное наследие. Старый Канск разрушается и исчезает на глазах.
Несмотря на слабое здоровье, он работал буквально до последнего вздоха. А, может быть, именно работа спасала от наступающей болезни. Он говорил, что библиография и топонимика – занятие такое, что поставить точку, завершить работу по какой-то теме практически невозможно. Тут же появятся новые материалы, возникают старые, прежде тебе неизвестные. Накопились новые примеры, новые географические названия, их толкования.
Топонимика не только объясняет, но и ставит вопросы. Одно из последних его исследований, не вошедших в книгу, – об исчезнувших речках в Канской лесостепи: «Речки, которых уже нет». С горечью говорил о высохших речках Конгольчик – «сухое русло» в Иланском районе, Безурань – «утерявшая речку», Алатка – «резвый, озорной». Увы, исчезают ручьи и малые речки на глазах одного поколения. Наша лесостепь-кормилица, национальное достояние России и хлебородная зона, становится суше. Тревожный симптом и звонок сегодняшним
людям: думайте! Как учёный, он негромко и лаконично смог поставить вопрос огромной значимости.
Жили Кисловские в двухкомнатной квартире на пятом этаже на улице 30 лет ВЛКСМ. Комната с балконом была его кабинетом. Посредине – большой письменный стол, по стенам – стеллажи с книгами и папками, его бесценная картотека, которую формировал в течение полувека. Ничего лишнего, что бы отвлекало о работы. Здесь он проводил большую часть времени, а после выхода на пенсию – почти полные сутки. Зрение «садилось», но он не сдавался, читая под увеличительными стёклами как под микроскопом.
Некоторые его считали немного странным, но при этом пользовались его бескорыстием. Дважды, ещё работая в библиотечном техникуме, он написал научные работы по библиографии и отослал их на рецензию в Москву. В Москве они вышли, но под другими именами. Ему советовали: подавай в суд, отстаивай авторские права. Он не подавал и не отстаивал: «Вышло и хорошо. Главное – опубликовано, кому-то это поможет». В этом он весь – бескорыстный, открытый, великодушный, не приспособившийся ко времени. Господь даровал ему талант, и Юрий Рафаилович понимал: талант не продаётся, и потому никогда ни у кого ничего не просил. Он никогда не говорил о своих проблемах, будто их у него не было. Впрочем, это уже уровень внутренней культуры и воспитания. Он собой и в себе нёс ту старую русскую интеллигентность, выходцем из которой был по рождению.
В последнее годы он всё-таки ощутил полноту топонимики, совершил несколько путешествий по району в компании журналистов Любови Фирсанковой и Ивана Тебляшкина, одно из которых на ключ Каштак, что бьёт из скального грунта вблизи села Красный Курыш. Был красивый золотой день, какие случаются в конце сентября. Каштак встретил своей обычной прохладой и тонким звоном сбегающей по лиственничному желобу воды. Каштак переводится как «горный ручей».
Поговорили о красоте здешних мест. Красный Курыш – пограничная зона Канской лесостепи, буквально в километре начинается Енисейский кряж, там уже всё другое: другой Кан – быстрый и порожистый со скалистыми высокими берегами и тайга на сотни километров. Иван Тебляшкин сделал фотографию на память, и это фото потом вошло в некоторые сборники, и в последнее издание топонимического словаря.
Ещё была одна поездка на Варварин ключ в Большую Урю, где он наслаждался великолепием июльского дня и вкусом ключевой воды, отметил местонахождение ключа на своей карте. Мечтал ещё побывать на Арабкане и в Петрушках на старом каменном мостике... Тогда только что вышла книга, посвященная 100-летию Транссибирской магистрали, в которой были напечатаны и его материалы. Мостик в Петрушках — историческое место старого Транссиба.
Канску, Красноярскому краю осталась удивительная книга Юрия Рафаиловича, в которой расшифрованы названия многих рек, речек, ручьёв, сёл, посёлков, деревень и городов. Своей книгой он соединяет времена, делая их в нашем сознании и представлении цельным временем.
В 2000 году, за полгода до смерти, Юрию Рафаиловичу Кисловскому было присвоено звание Почётного гражданина города Канска.
Умер Ю. Р. Кисловский 6 сентября 2000 года.
В библиографии использованы материалы из книги: Крыштопа, Н. С. Почётные граждане города Канска / Н. С. Крыштопа, Л. И. Фирсанкова. - Красноярск : Буква Статейнова, 2011. – С.164-169. – Текст: непосредственный
